Во времена Киевской Руси эта местность была заболочена, а Крещатицкую балку (Перевеси­ще) покрывал дремучий лес. В балке протекал ручей. В документах XVI—XVII вв. долина известна как Евсейкова, а по документам XVIII в. — Пески. Майдан незалежности в древние времена имел народное название Козье болото. Как известно, в болоте черти водятся. Между прочим, булгаковские Патриаршие пруды в Москве когда-то назывались Козлиным болотом. Через Козье болото пролегал Ивановский путь от Старого Киева на Пе­черск. Площадь была (и остается) перекрестком, а такие места издавна считались нечистыми, и на «крестовых» дорогах наши предки строили часовни, устанавливали кресты («фигуры»), которые еще и теперь можно встретить в некоторых регионах Украины. Своеобразная сеть улиц сложилась во времена Ярослава Мудрого. От полукруглой площади пятью лучами в сторону тогдашнего административного центра радиально расходятся улицы. И хотя такое планирование образовалось под влиянием рельефа, расположение княжеского дворца и Лядских ворот невольно в воображении рисуется как пятиконечная звезда или пентаграмма.

Лишь в 1830 г. Козье болото получило официальное название Крещатицкая площадь. Народное название сохранилось в боковой улице, которая до 1894 г. называ­лась Козиноболотной (ныне переулок Т.Шевченко). В 1878 г. на площади возникло новое здание городской думы, и площадь нарекли Думской. После большевистского переворота названия менялись как в калейдоскопе: с 1919-го — Советская, с 1935-го — Калинина, во время фашистской оккупации — Duma Platz, после войны — снова Калинина, с 1977 г. — Октябрьской революции. И, наконец, в ознаменование государственности, площадь получила современное название. Менялось не только название, но и значение главной площади Киева.

Впрочем, вернемся к княжеским временам. При Ярославе Мудром здесь проходила южная линия оборонительного вала с въездом в город через Лядские ворота. Первая трагедия на Козьем болоте, зафиксированная летописцем, произошла 1240 г., когда монголо-татарская орда хана Батыя осадила город. Глав­ный удар враг решил нанести в районе Лядских ворот. Правдами и неправдами (есть версия, что Лядские ворота открыли изменники) нападающим после двухмесячной осады удалось ворваться в город. Киев был опустошен, большинство населения истреб­лено. Папский посол Плано де Карпини, посетивший город в 1246 г., заметил, что в Киеве насчитывалось не более 200 домов, а население едва достигало двух тысяч.

В середине XVII в. на месте Лядских ворот выстроили сначала деревянные, а потом каменные Печерские ворота. Близ городских ворот были озерцо, образованное плотиной, и водная мельница. «Греблю чорти рвуть» — мельница издавна считалась прис­танищем нечистой силы. Был арестантский острог, обнесенный высоким частоколом. Когда в 1818 г. открыли новую тюрьму на Печерске, старый острог разобрали. Но со временем печерская тюрьма оказалась в зоне Ново-Печерской крепости. Встал вопрос о новом тюремном замке. И горячие киевские головы предложили возвести его не где-нибудь, а на Козьем болоте. Аргумент выбрали неопровержимый — на площади между святой Лаврой и Софией заключенные легче будут преодолевать тюремные невзгоды и скорее вступят на праведную стезю.

В 1981 г., во время археологических раскопок площади, ученые обнаружили фундамент Лядских (Печерских) ворот. Ра­ботники Музея истории города Киева оригинально вписали небольшую экспозицию городских ворот в ограниченное пространство подземного перехода. Пос­кольку снаружи туннеля объяв­лений об экспозиции не было, тысячи киевлян и наших гостей осматривали фундаменты Лядс­ких ворот, так сказать, между про­чим — в переходе размещался единственный в центральной части города бесплатный туалет. Существовал бы этот музей и доныне, не будь лакомой крещатицкая земля. Всюду бедность, невыплата зарплат и пенсий, ка­таст­рофический дефицит бюджета, а местная власть затевает очередную реконструкцию площади. И снова несчастье — летом
2001 г. ночью при загадочных обстоя­тельст­вах на артефакт, то есть ос­татки ворот, упал то ли трактор, то ли бульдозер. И дейст­вительно: «не черт толкал, сам упал». То, что не уничтожили ордынцы, доконали современные вандалы. Не будем комментировать архитектурную ценность нововыстроенной площади с фонарями-теплицами a-ля московская Манежная площадь (наверное, творцы проекта забыли, что «Украина — не Россия», а «то, что российской площади — хорошо, украинской площади — плохо»), необходимость для столицы подземного, «в честь независимости», торгово-развлекательном комплекса площадью более 30 тыс. кв. м, странного макета Печерских ворот с черным архангелом-бэтменом сверху. Только отметим, что вся эта архитектурная какофония вместе со шпилем-«марусей» не стоят даже одного камешка разрушенных ворот, через которые прошла вся история нашего народа. Об удобстве новой площади нечего и говорить. Прохожие, обходя островки-площадки, лавируя между натыканными металлическими столбиками, вынуждены спотыкаться о многочисленные ступеньки и бордюры. И все это в угоду торгашам подземного царства.

Еще в начале XIX в. Креща­тицкая долина была глухим местом. Улицы освещались слабенькими масляными ночниками. Ночью ходить по Софийской, Михайловской, Мало-Жито­мирс­кой, Костельной было опасно. Район в те времена славился трактирами, кабаками, воровскими притонами и домами терпимости. А на Козинке в усадьбе мещанки Го­гоцкой, которая содержала кабак с романтическим названием «Париж», в отдельном деревянном домике прятался от полиции известный киевский вор Мороз, вместе со своей братвой терроризировавший ночных прохожих. Напротив его убежища находилось аналогичное «Парижу» заведение под названием «Новый мир». Дом между Козиноболотной и Софийской, принадлежавший купцу Бернеру, занимали трактиры и кабаки для посетителей «низшего сорта». Владельцы этих заведений невероятно обогащались, но при этом держали «фасон» порядочных обывателей — ходили в церковь, детей учили в гимназиях. Яков Бернер, например, щедро финансировал строительство церквей, был членом Свято-Владимирс­кого братства, гласным (депутатом) городской думы, завещал городу на благотворительность 200 тыс. рублей. Позже боль­шинство усадеб на Козинобо­лотной уступили место домам терпимости.

Были здесь и легальные (зарегистрированные в полиции) публичные дома, и тайные притоны, владелицы которых днем выдавали себя за приличных горожанок, а ночью вывешивали красный фонарь. «Как только засветят фонари на Думской площади, — вспоминала современница, — с узкой Козиноболотной улицы выходят «думские», как их тогда называли, выходят в поисках заработка женщины улицы... Они проходят по тротуарам Думской площади, задерживаются у фонарей... Вызывающе курят, иногда переговариваются охрипшими голосами». Среди них кокотки и «кабацкие» девки, проститутки «полушелковые» и «контрольные», открытые и тайные, молоденькие и не очень — на любой вкус. Клиентов хватало, особенно в дни Контрактовой ярмарки, когда население Киева увеличивалось почти вдвое. Впрочем, добропорядочным жителям Крещатицкой площади соседство с «храмами Венеры» бы­ло, мягко говоря, не по душе. Пос­ле обращения в городскую уп­раву почтенных купцов в 1871 г. большинство заведений разврата на площади и близлежащих улицах закрыли. Однако площадь просуществовала без «жриц любви» недолго. Когда 24 января 1878 г. освятили новое помещение Думы и городской административный центр переместился с Подола на Крещатик, вмес­те с чиновниками на площадь вернулись и проститутки.

Страдала площадь и от наводнений. Не от весенних — днепровская вода туда не доходила, а от больших дождей. Во время ливней вода бурными потоками лилась с пяти улиц Старого Кие­ва и с четырех улиц Печерска на площадь, а оттуда — по естест­венной котловине Крещатика к оврагам за Бессарабкой. Газета «КиевлянинЪ» в 1865 г. писала: «Киев, наперекор географическим сведениям, оказался на двух реках: на Днепре и на Кре­щатике. Многие из его жителей были крайне удивлены тем, что без каких-либо странствований попали в Венецию». О материальных убытках и говорить не приходится, но стихийные бедст­вия нередко уносили человеческие жизни. Первой жертвой наводнения на Крещатике, как свидетельствует «Киевская старина», стал в 1848 г. мещанин Завадовс­кий. А 4 июня 1865-го высота воды достигла человеческого рос­та и послужила причиной гибели рядового Киевского гарнизона Зося Тевеша. Поток воды протянул его через бессарабскую сточную трубу и выбросил на берегу Кловского ручья. Погова­ривали, что жертв этой стихии было больше. В других случаях все кончалось относительно благополучно. Услышав гул опасного ливня, жители полуподвальных помещений убегали кто куда. Директор 2-й киевской гимназии И.Милашевич в своем обращении к военному губернатору Д.Бибикову писал: «Живя на Хрещатицкой улице... на нижнем этаже, застигнутый неожиданно быстрым притоком воды, я едва смог спастись с женой и малолетними детьми через окно второго этажа, а все иму­щест­во мое, которое состояло из книг, одежды, белья, мебели и припасов, утонуло». Еще с большей силой водная стихия обрушилась на Киев 20 июня того же года. В память об этом трагическом событии городская управа распорядилась нанести на стены домов отметки об уровне воды.

Историю Майдана незалежности можно разделить на несколько периодов. В XVII—XVIII вв. на площади появились первые жилые дома с усадьбами. В начале 1850-х на углу Креща­тика и Крещатицкой площади шляхтич Л.Понятовский воздвиг первый на площади каменный дом. Но пожить в нем ему так и не пришлось. Какой-то ксендз предсказал пану Понятовскому, что после завершения строительства он умрет. Испуганный вельможа прекратил строить свой трехэтажный дворец, забил окна и двери, превратив его в этакий призрак. Лишь в конце 1850-х с этого дома сняли «проклятье» и устроили художественную выставку. В 1861 г. Понятовский продал дом Киевскому дворянскому собранию. В годы гражданской войны здесь размещалась немецкая, а позже большевистская военная комендатура. В межвоенные годы в доме овладевали профессией будущие полиграфисты, потом «хозяйничали» учителя. История здания тоже оказалась богатой. Когда в 1941-м был уничтожен почти весь Крещатик, дом, будто заколдованный, уцелел. Разрушили Дом учителя в 1977 г. во время очередной реконструкции площади «в честь 60-й годовщины Октябрьской революции». На его месте по проекту А. Малиновс­кого и А. Комаровского соорудили Дом профсоюзов с часовой башней, которую киевские остряки сразу нарекли «членом проф­союзов».

В конце ХІХ в. несколькими усадьбами на Думской площади владел инженер-полковник М.Фабрициус — автор оригинальных проектов перестройки киевского городского хозяйства и архитектурно-ландшафтного планирования города. В частнос­ти, в 1886 г. он предложил продлить Крещатик к склонам Днеп­ра. Проект предусматривал срыть часть Царского сада площадью более 150 тыс. кв. м, ограниченной Крещатиком, Днепром, современным Владимирским спуском и Петровской аллеей, «которая не приносила городу никакой прибыли». Вырытую землю (2 млн. 217 тыс. куб. м, или, как подсчитал Фабрициус, 225 млн. телег земли) с помощью канатной дороги и паромов (автор назвал их «самолетами») предполагалось переправить на Труханов остров, который страдал от весенних наводнений. Подняв уровень острова приблизительно на четыре метра, Фаб­рициус планировал построить развлекательно-торговый комплекс по американскому образцу, а на высвобожденной таким образом территории нагорного Киева проложить Днепровский бульвар, построив на нем доходные дома. Автор даже изготовил макет, однако, к счастью, проект так и остался неосуществленным. В 1888 г. полковник получил разрешение на сооружение крытого рынка на Думской площади. Но группа гласных направила городскому голове протест, и решение отменили. Когда
7 февраля 1892 г. по Крещатику пошел первый паровой трамвай, Фабрициус предложил на своей усадьбе обустроить станцию для очистки паровиков от пепла и загрузки их топливом и водой. Фактически планировалось обустроить на Думской площади трамвайный парк. Хотя Фабри­циус сам был гласным и имел довольно влиятельное лобби в городском парламенте, дума такой наглости не допустила. Несмотря на то, что большинство проектов Фабрициуса не осуществились, киевлянам он запомнился как фанатичный коллекционер произведений искусства, основатель городского яхт-клуба, новатор, который первый заговорил об артезианском водоснабжении, канализации...

В 1850-х на площади появился первый фонтан, и выполнял он не эстетическую, а скорее практическую функцию общегородского колодца. Это был даже не фонтан, а бассейн, в который самотеком поступала вода из окружающих источников. За грязь, слабую струю и неприглядность киевляне прозвали его «уродом». В 1870-х, во время возведения здания думы, «урод» исчез, а в 1908 г. на его месте возник чугунный фонтан. В сталинские времена фонтан «украсили» бетонные атлеты, которые во время хрущевской борьбы с архитектурными излишествами тоже куда-то подевались. Доре­волюционный фонтан дожил до 1977 г., когда на его месте соорудили 500-струйный каскад «Друж­ба народов», отдаленно напоминавший знаменитый одноименный московский фонтан на ВДНХ. Старожилы помнят, что поначалу в центре пышного фонтана «мылись» медные фигуры женщин, которые символизировали пятнадцать советских республик. Со временем эти статуи почему-то демонтировали.

Как-то не складывалась судьба памятников на площади. 16 сентября 1913 г. перед думой торжественно открыли монумент царскому реформатору П.Сто­лыпину, а 16 марта 1917-го экзальтированная толпа февральских революционеров «торжест­венно» его сбросила. Однако свято место пусто не бывает, и 6 фев­раля 1919 г., во время оккупации Киева войсками Мура­вьева, на столыпинском пьедестале установили гипсовый бюст К.Маркса, который после освобождения Киева от большевиков в тот же год сняли. Но «светлое будущее» без отца политэкономии не проглядывалось, и в 1922 г. Маркс снова появился перед бывшим зданием думы, правда, на этот раз из гранита и уже на «родном» постаменте. Когда в 1923-м Крещатик переименовали в улицу Воровского, киевс­кие остряки сочинили анекдот, что, дескать, автор «Капита­ла» за­ложил левую руку за лацкан сюр­ту­ка, потому что прячет подальше ко­шелек со своим капиталом, ведь стоит на «воровской» улице. Впрочем, памятник в стиле то ли кубизма, то ли конструк­ти­визма не вписывался в догму со­циалистического реализма. Мож­но себе представить удивление киевлян, когда в одно летнее ут­ро 1933 г. они увидели на мес­те Маркса свежее пятно асфальта.

Дольше всего на площади простоял монумент в честь Ок­тябрьской революции — почти 14 лет. Скульптурную группу красноармейцев во главе с Ле­ниным остряки прозвали «Вождь и его индейцы».

Киевляне не любили официальных названий и всегда выдумывали свои, более лаконичные и точные: площадь Октябрьской революции — Рулетка (из-за формы центрального фонтана), подземный переход под площадью — Труба, памятник Ленину на Бессарабке — Болван и т.п. После печальноизвестного ГКЧП и провозглашения независимости Украины 12 сентября 1991 г. композицию на площади сняли и передали АО «Укрреставрация» для «повторного применения на производстве». Что-то подсказывает, что и нынешней площади в таком виде (по количеству памятников она превзошла все предыдущие вместе взятые) сущест­вовать осталось недолго.

Не везло на площади не только вождям, но и небожителям. Фигуру архистратига Михаила, которая с 1878 г. венчала купол здания городской думы, впервые в мае 1919-го демонтировали большевики. «Единонеделимцы»-деникинцы в сентябре того же года снова установили архистратига на прежнее место. Однако красные богоборцы, вернувшись в Киев, летом 1920-го снова сняли небесного покровителя нашего города и заменили пятиконечной звездой. В мае 1996-го на Майдане незалежности, перед входом в Главпочтамт, поднялась мраморная колонна с бронзовым архистратигом Михаилом. Каза­лось бы, правда победила. Но хотели как лучше, а получилось… как всегда. Архистратиг Михаил в 2001 г. уступил место символу подземного «Глобуса». Выясни­лось, что наш ангел-хранитель стал подарком Донецку! Что ж, не сумел защитить столичную площадь — защищай промышленный Донбасс. Сначала киевляне подарили покровителя столицы, а теперь отдали и покровительство.

Осенью 1905 г. площадь в который уже раз стала ареной кровавой драмы. 17 октября Нико­лай ІІ подписал манифест, которым декларировались политические свободы, созыв нового законодательного собрания и т.п. На следующий день на Думской площади собрался многотысячный митинг. Местная власть бросила против демонстрантов войска и полицию. По далеко не полным данным, в этот день на улицах Киева были убиты 16 и ранены 134 человека.

Досталось площади и в дни немецкой оккупации. Фашисты заняли Киев 19 сентября 1941 г. И тут их ожидал сюрприз. Отсту­пая, красноармейцы заминировали город. Выполняли эту работу саперы 37-й армии под командованием приснопамятного генерала А.Власова. На протяжении августа-сентября 1941-го радио­управляемые фугасы (в военной практике применены впервые именно в Киеве) были установлены на Житомирском шоссе, возле Мышеловки, Совок, хутора Красный Трактир, в районе Сырца, набережной возле Почто­вой площади. Заминиро­вали все мосты, железнодорожные станции, дом ЦК КП(б)У (Михай­ловская площадь, 1), филиал музея Ленина (нынешний Дом учителя), Национальный художест­венный музей (тогда — исторический), управление НКВД (Октябрьский дворец), спуск к Днепру в районе нынешнего обелиска Славы, все дома на Креща­тике... За то, что большинство этих домов уцелели, мы должны благодарить… оккупантов, которые обезвредили 10 тыс. советских мин и фугасов (лишь в одном музее Ленина было 3,5 тонны динамита). Первыми, по радиосигналу из Борисполя, взорвали мосты, а 24 сентября дошла очередь и до Крещатика. Удиви­тельно, но взрывы на четной стороне Крещатика прекратились именно возле площади Калинина. Однако, несмотря на введенную оккупантами жестокую практику расстрела заложников, неугомонные подпольщики 1 ноября 1941 г. все же сожгли здание Ду­мы. А на следующий день за эту акцию саботажа фашисты казнили 300 случайных прохожих.

В ноябре 1943-го Киев был освобожден. Выполняя задание командования установить флаг на здании обкома КП(б)У (бывшая дума) на площади Калинина, погиб гвардии старшина бронетанковых войск Н.Шолуденко. Побратимы похоронили погибшего под стеной сожженного того же обкома. После войны прах героя перезахоронили в сквере на современной Евро­пейской площади, а в 1957 г. перенесли в парк Славы.

16 августа 1944 г. по киевским улицам провели 36918 немецких пленных, а в январе 1946 г. состоялась публичная казнь на площади Калинина 12 нацистских военных преступников, среди которых был и генерал-лейтенант, бывший начальник охранной полиции и жандармерии Киевской и Пол­тавской областей П.Шеер. Нача­лось долгожданное восстановление Киева, над которым вместе с киевлянами работали семь тысяч немецких пленных.

2 августа 1989 г. неблагополучный квартал вновь напомнил о себе. Был обычный летний день, накрапывал дождик, от которого люди спрятались под портал Главпочтамта. Вдруг со страш­ным грохотом мощная и, казалось, нерушимая незыблемая колоннада отделилась от дома и упала на мостовую. Столб пыли поднялся на несколько десятков метров, а кирпич разлетелся вплоть до большого фонтана. Тогда было ранено 13 людей, 11 из них — смертельно.

И вот новая, уже этого года, трагедия — от обломка стены гостиницы «Казацкая» погиб молодой киевлянин. А тем временем этой беды можно было избежать. Еще в 2007 г. был разработан инвестиционный проект реконструкции гостиницы. Тогда же обследовали конструкции здания и обнаружили трещины в близлежащей к разрушенному балкону стене. То ли из-за смены руководства «Казацкой», то ли из-за инертности, а возможно, из-за нерадивости чиновников (гостиница является госу­дарст­венным предприятием Минис­терства обороны) или еще по каким-то причинам, но ре­конст­рукцию так и не начали. Тра­диционное «может, пронесет» или «снова бес попутал»?