NEMETON Ukraine
Мифы и легенды Истоки: Откуда есть-пошли славяне Авторы большинства исторических сочинений, написанных до XVII века, исходили из традиционной для всего европейского летописания Библейской схемы: у человечества существовал единый язык, после Вавилонского столпотворения давший начало семидесяти двум разным наречиям, в том числе и славянскому. После неудачной попытки построить легендарную башню потомки сыновей Ноя разошлись из Сеннаарской равнины в разные стороны: потомство от Сима двинулось на восток, от Хама - на юг, а от Иафета - на запад и север. Именно от Иафета и его сыновей и произошли все расселившиеся на этих территориях народы, включая славянские. Схема эта подробно отражена в Повести временных лет, откуда она позднее перешла и в восточнославянскую традицию. Разумеется, такая картина генезиса славян довольно рано стала подвергаться сомнению. Так, уже в XV веке Энео Сильвио Пикколомини (впоследствии папа римский Пий II), весьма активно пользовавшийся чешскими хрониками, высмеивал версию о происхождении чехов непосредственно от строителей Вавилонской башни, полагая, что с таким же успехом можно было выводить их из Ноева ковчега или же из лона Евы. Но поиски ветхозаветных славянских прародителей не прекращались еще долго - в XV-XVI веках они даже усилились (особенно активно проявили себя польские историки). Основная проблема сводилась к установлению тех потомков Иафета, которых можно было бы считать "прародителями" славян. Разные авторы, отталкиваясь от одного общего источника - Пятикнижия Моисея, - часто приходили к противоположным выводам: наиболее показательны расхождения в генеалогии потомков Иафета. Согласно одним авторам, предками славян следовало считать Иафета и его сына Иавана, согласно другим - иного его сына, Элиса, одновременно считавшегося и прародителем греков. А в 1561 году, в самый разгар генеалогических разысканий, в Базеле был издан "Компендиум по космографии" итальянца Г. Постелло. Один из разделов его книги назывался "О Иафете и его потомках, основателях народов": речь в нем шла о ветхозаветных предках скифов, германцев, итальянцев и других народов, включая славян, - всех вместе Постелло называл их московитами. Поэтому наряду с Магогом, Мазаем, Гомером и прочими сыновьями Иафета шестым упоминался "Мешех, обыкновенно называемый Мосох". "Московитяне получили свое название частию от речки Москвы, частию же от Мосоха, сына Иафетова", - напишет в начале XVII века шведский историк Петр Петрей де Ерлезунда(1). Одна из версий и вовсе возводила происхождение славян к Иисусу Христу: согласно этой "научной легенде", славяне сродни не Иафету, а его брату Симу, из рода которого происходил и Христос. Эта версия, по мнению ее сторонников, должна была свидетельствовать о нахождении славян под особым божественным покровительством. Разумеется, все изыскания такого рода рано или поздно должны были зайти в тупик, так как самому библейскому принципу ("Не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не убавляйте от того", - строка из Второзакония) они противоречили. Это приводило к тому, что ветхозаветные персонажи постепенно все более и более теснились героями - как вымышленными первопредками, так и реальными историческими личностями. Одним из таких героев был Александр Македонский, чье имя являлось залогом не только героической древности и воинской славы, но и законности прав славян на занимаемые ими земли. Так, в датированной 1541 годом "Чешской хронике" чешский историк В. Гаек приводил текст грамоты, якобы выданной Александром Македонским славянским народам ("просвещенному роду славянскому и их языку") на право владения занимаемыми ими территориями: "За то, что вы всегда находились при нас, правдивыми, верными и храбрыми нашими боевыми и неизменными союзниками были, даем вам свободно и на вечные времена все земли мира от полуночи до полуденных земель итальянских, дабы здесь никто не смел ни жить, ни поселяться, ни оседать, кроме вас. А если бы кто-нибудь был здесь обнаружен живущим, то будет вашим слугой, и его потомки будут слугами ваших потомков". Понятно, что сверхзадачей этого документа была попытка обосновать законность расселения славян на занимаемых ими землях в то время, когда якобы и было написано легендарное послание. Недоверие к грамоте Македонского начинает прослеживаться - по крайней мере, в чешской и польской среде - уже со второй половины XVI века. Со всей же очевидностью оно проявилось здесь в XVII веке, тогда как в исторической мысли восточных славян критический пересмотр данного документа связывается с именем Василия Никитича Татищева. В то же время еще в эпоху Петра Великого, когда Татищев только приступал к государственной деятельности, легенда о "даре" Александра Македонского вполне сохраняла свою привлекательность: вера в подлинность грамоты, таким образом, угасала в разных частях славянского мира асинхронно. Уже к началу XVII века был накоплен и обобщен обширнейший фактический материал о происхождении и развитии славянских народов. Следствием этого можно считать постепенную выработку и закрепление представлений об этнических границах славянства с одновременным пониманием его не как государственной, но как этноязыковой общности. А закреплению этнического подхода к пониманию славянства как суперэтнического - в первую очередь языкового - единства (хотя бы и оказавшегося в пределах разных государств) во многом способствовали труды польских, чешских, словенских и немецких авторов, изданные в XVI веке: многие из них были посвящены так называемому "славянскому языку" (lingua slavonica), разделенному на отдельные диалекты. Так, в посвящении "Латино-польского лексикона" (1564), адресованном польскому королю Сигизмунду II Августу, Я. Манчиньский писал: "Славянский язык является древнейшим и потому распространен вдаль и вширь и употребляется во многих государствах…" Вообще же во многих сочинениях по грамматике отдельных славянских языков имело место очевидное сопряжение культурно-исторических аспектов с этнолингвистическими: авторы этих трудов обращали основное внимание на историческое родство славянских языков. Зачастую при этом они позволяли себе и эстетические оценки, говоря о превосходстве одних языков над другими. Например, в написанной в 1577 году "Грамматике чешской, любителям этого языка весьма полезной" пражский проповедник М. Бенешовский подчеркивал общее происхождение славянских языков, впоследствии разбившихся на отдельные наречия, среди которых наиболее красивым и совершенным, по мнению автора, было чешское. Сами же различия внутри славянства многие видели не столько в отношениях между православными, католиками и протестантами, сколько в языках, в том числе в различиях систем письма, применявшихся разными ветвями славянства. Поиски библейских "первопредков" всего славянства в целом оставляли в стороне вопросы, связанные с происхождением отдельных славянских народов. Это дало толчок поискам - уже на ином уровне, разумеется, - их родоначальников. Сама идея казалась вполне логичной: ведь если предположить, что вообще все народы происходят от одного библейского первопредка, то, следовательно, своих родоначальников может иметь и каждый славянский народ. Большинство подобных представлений восходили к архаическому фольклору - либо же являлись плодом личного творчества хронистов. Со временем они все больше и больше проникали на страницы летописей, обрастая новыми подробностями. Естественно, что при этом персонажи преданий, связанные с периферийными (прежде всего, в политическом и экономическом отношениях) славянскими центрами, получали лишь временную значимость и часто забывались впоследствии. Напротив, действующие лица легенд о главных центрах славянства оказывались в гораздо более предпочтительном положении. |